Оле́г Вале́рьевич Я́годин (род. 6 сентября 1976, Свердловск) — российский актёр театра и кино, музыкант, фронтмен группы «Курара». Заслуженный артист Российской Федерации (2006).
Олег Ягодин | ||
---|---|---|
![]() на Коляда-Plays 2012 | ||
Имя при рождении | Олег Валерьевич Ягодин | |
Дата рождения | 6 сентября 1976(1976-09-06) (46 лет) | |
Место рождения | Свердловск, РСФСР, СССР | |
Гражданство |
|
|
Профессия |
актёр
музыкант |
|
Годы активности | 1997— н. в. | |
Театр |
Свердловский театр драмы, Коляда-театр |
|
Роли |
Хлестаков, Гамлет, Лопахин, Подколесин, Арбенин, Плюшкин, Ричард III, Сталкер |
|
Награды |
|
|
IMDb | ID 5055764 | |
Сайт | «Коляда-театр» | |
![]() |
Родился в Свердловске (ныне Екатеринбург), из троих детей в семье был младшим. Обучался в средней школе № 163 Верх-Исетского района[1], с 6-ти лет занимался в детской капелле[2]. После окончания Екатеринбургского Театрального института (курс А. В. Петрова) в 1997 году играл на сцене Театра юного зрителя, а с 1998 года — Академического театра драмы.
В одной из первых работ его партнёршей была Галина Умпелева, быстро оценившая Олега: «…очень способный мальчик и очень чуткий партнёр с очень живыми глазами — это редко сейчас встречается на сцене»[3].
Ягодин был задействован во всех постановках Н. Коляды на малой сцене Драмы, а с 2003 года ещё и в «Театроне» («Клаустрофобия»).
С 2004 года — ведущий актёр Коляда-театра — занят практически во всех постановках. С этого же времени снимается в кино. За роль в «Орлеане» (2015) был номинирован на национальную кинопремию «Ника».
Неоднократно участвовал в спектаклях Тюменского театра «Ангажемент»[4], в том числе на гастролях в Москве (2009)[5].
Об актёрском феномене артиста Ксения Ларина:
Практически не меняя выражения лица, не меняя пластики, не меняя тембра голоса, не меняя прически и грима, Ягодин узнаваем везде и при этом умудряется быть разным. Ягодин умеет играть тему, умеет извлекать её из разноцветного месива ярких пристроек, штуковин и фокусов, из вороха безумных сценических метафор, рожденных неуёмной режиссёрской фантазией. Ягодин — как никто — умеет оправдать и обыграть любую режиссёрскую идею, сделать чужой абсурд, чужое безумие своей сутью.[6]
Помимо кино и театра Олег Ягодин — фронтмен екатеринбургской группы «Курара»[7].
Живёт в Екатеринбурге, женат на актрисе Ирине Плесняевой (род. 1983), вдвоём воспитывают дочь.
«Мадам Роза»
…всё внимание забирает малыш Момо, от лица которого ведётся повествование. Его превосходно играет Олег Ягодин. Если даже смыть с его лица белила (персонажи набелены, как цирковые клоуны, Момо похож на бледного Пьеро), он все равно будет бледным, будто выцветшим, светлоглазым, острым, бестелесным. От роли к роли Ягодин становится превосходным актёром, потому что способен транслировать (дай Бог, чтобы этот дар не исчез) некое неблагополучие своих персонажей. Это то, что не сыграешь специально. Одиночество, затравленность Момо ему тоже не надо играть. Когда щуплое тельце Момо по-собачьи прижато к ногам мадам Розы, а глаза где-то не здесь, становятся лишними любые объяснения тотального одиночества, в котором живёт этот мальчик.
— Марина Дмитревская, «Петербургский театральный журнал», июль 2005[9]
…от него не оторвать глаз, и не потому, что тебя восхищает театральное, актёрское ремесло, а потому, что он вроде как и персонажа играет, и себя лично несет зрителю. Это такая вещь в себе, за которой наблюдать интересней в сто раз, чем просто за хорошим актёром. И он современный, мне кажется, есть в нём надлом трагический, который в крови у современного героя.
— Кристина Матвиенко, «Петербургский театральный журнал», ноябрь 2007[10]
«Гамлет»
Гамлет Олега Ягодина в спектакле с ума не сходит, но от него здесь можно сойти с ума. Тонкий, нервный юноша (вечный, казалось, подросток всё же повзрослел), жестокий и нежный, быстрый, как ртуть, изменчивый, как облако в его разговоре с Полонием.
То он представляется таким же босховским ублюдком с вываливающимся языком и, как все, лапает грудь Джоконды. То он изысканно-точен в каждом слове, движении, жесте. То он изящно издевается над текстом, над его временами нелепым сегодня пафосом и неудобоваримыми для произнесения словами (имена двух известных друзей выговариваются им с явным усилием). То потрясает естественным, органичным существованием в этой бездонной, полной игры смыслов текстовой стихии.— Галина Брандт, «Петербургский театральный журнал», июнь 2007[11]
«Птица Феникс»
Олег Ягодин — уникум. Мало сказать о нём «органичный», «интеллектуальный» или даже «гениальный». Эпитеты, характеризующие артистов, не годятся для Ягодина. Он естественно сверхъестественный. Не похож на партнёров по сцене; взаимодействует с ними, но существует автономно, реагирует, включён в игру, но реагирует не так, как все, а по велению своей — иной — природы. Инопланетянин.
— Елизавета Ганопольская, «Тюменский курьер», сентябрь 2008[12]
«Маскарад»
Примеряя вторую после Годунова «возрастную» роль, Олег Ягодин убедителен и интересен: внешнее «кривляние» (актёр поначалу говорит с натужно-напевной интонацией, напоминая Арбенина—Мордвинова) — не только приём, призванный выявить нескладность рифм и пафос слога, но и возможность заново представить свою самобытную природу. Когда Звездич показывает подаренный сладострастной маской браслет, у Арбенина вдруг прорывается человеческая речь, и этот искусственный контраст по-новому обнаруживает и гипнотическую силу, и парадоксальную чистоту скрипучего голоса, ставшего знаковым инструментарием актёра.
— Анастасия Ким, «Петербургский театральный журнал», май 2012[13]
«Мёртвые души»
Плюшкин, замшелый вор в законе (!), в окружении пиджачной братвы, которым он цепляет на руки клейкие ленты от мух. Нищета такого Плюшкина почему-то невыносимо горестна и тревожна. Зрители бежали от этой сцены, настолько суггестивно действовал обычный шансон «Калина красная». Ягодин противоположен Ермоловой. Он никогда не меняет тембра, тона, походки, но умеет что-то неуловимо изменить внутри себя. Завораживающий актёр, неспроста у него во всю спину выколота змея.
— Дмитрий Лисин, «Свободная Пресса», январь 2014 [14]
«СашБаш. Свердловск — Ленинград и назад»
Олег Ягодин не играет Башлачёва, тут вообще нет «прямых» ролей — да и странно было бы в этой ситуации кого бы то ни было «сыграть». В документальном спектакле присвоение роли, полное перевоплощение вряд ли допустимы с эстетической и даже с этической точек зрения. Тут важно это концептуальное остранение, которое заставляет современного рок-музыканта и представителя екатеринбургской богемы внезапно ощутить парадоксальное родство с гением из прошлого — родство и по артистической крови, и по географическому принципу.
— Павел Руднев, «Петербургский театральный журнал», ноябрь 2014[15]
![]() ![]() | |
---|---|
Тематические сайты |