Анри́-Луи́ Кайн (фр. Henri-Louis Caïn, известный как Лёке́н (фр. Lekain или Le Kain; 31 марта 1729 года, Париж — 8 февраля 1778 года, там же) — французский актёр -трагик, которого высоко ценил Вольтер.
Анри-Луи Лёкен | |
---|---|
Lekain | |
Дата рождения | 31 марта 1729(1729-03-31) |
Место рождения | Париж, Франция |
Дата смерти | 8 февраля 1778(1778-02-08) (48 лет) |
Место смерти | Париж, Франция |
Страна |
|
Род деятельности | театральный актёр |
Супруга | Mlle Le Kain[d] |
Медиафайлы на Викискладе |
Из семьи ювелира, до поступления на сцену помогал отцу. В 1740-е гг. участвовал в спектаклях различных частных театров, в 1750 году принят в «Комеди Франсез». Первым из французских актёров оставил напыщенную декламацию, заговорил простым языком, обратил должное внимание на костюм и жест, добивался от театрального костюма исторической и этнографической точности. Считается, что свои лучшие роли Лёкен исполнил в трагедиях Вольтера: Оросман («Заира»), Магомет («Магомет»), Чингисхан («Китайский сирота»), Танкред («Танкред»)[1].
Его современник Луи-Себастьян Мерсье критиковал его за узкий репертуар, нежелание участвовать в создании театральных премьер и ограниченную игру: «посвятив себя исключительно исполнению произведений г-на де-Вольтера, он дал тайный обет губить всякую вещь, прибывшую не из Ферне». Также по его мнению: «Этот не в меру прославленный актёр никогда не играл мало-мальски хорошо в новой пьесе, потому что непосредственный порыв души ему всегда был чужд. Ему нужен был продолжительный и упорный труд, для того чтобы произвести сильное впечатление. Вот почему его игра — плод рассуждений — могла охватить только очень небольшой круг ролей, в оттенках которых всегда было много общего»[2].
Эмиль Золя называл его одним из крупных реформатор театра[3]. Критик и историк театра Адольф Жюльен в своей книге «История театрального костюма» (фр. Histoire du costume au théâtre; 1880) характеризовал его игру следующим образом[3]:
Его игра, полная сильной и глубокой чувствительности и проникнутая каким-то жгучим, кипящим и заразительным жаром, но прежде всего пылкая и полная увлечения и вне всяких правил, — понравилась молодежи и вызвала негодование любителей прежнего псалмопения, которые прозвали его быком, — они не нашли в нём ни той блестящей и напыщенной декламации, ни той певучей и размеренной дикции, которая обычно так сладко убаюкивала их.
|