Мой класс: Записки учительницы — повесть 1949 года учителя по образованию Фриды Вигдоровой, написанная по личному опыту и впечатлениям^[⇨] от лица первый год работающей в школе молодой учительницы Марины Николаевны Катилиной:

О молодой девушке, которая только начинает работать в школе, о том, как она ищет, думает, иной раз серьёзно ошибается, огорчается и радуется, учит ребят и в то же время учится сама, познавая на опыте высокое счастье быть советской учительницей.

— И. К. Новиков[1]

Книга имела большой успех: только в первый год была трижды переиздана. Повесть получила издательскую премию «Детгиза», была переведена на многие языки, в том числе китайский и японский[2]. Дважды издана в США.^[⇨] После выхода книги Фрида Вигдорова была единогласно принята в Союз писателей СССР.

Сюжет

Действие повести происходит в Москве в первые послевоенные два года.

В сентябре 1945 года Марина Николаевна Катилина — выпускница пединститута, начинает работать в школе учителем и классным руководителем IV класса «В» начальной школы в котором сорок мальчишек. На следующий учебный год она — учитель русского языка и литературы и классным руководитель того же класса, перешедшего в среднюю школу — и ставший V классом «В».

Повесть о жизни класса, о первых трудовых и очень непростых годах молодой учительницы. Марина Николаевна — неопытный учитель и, конечно, ей не сразу удаётся найти подход к ученикам, но любовь к детям, стремление узнать их, помогают ей найти ключик к каждому ребячьему сердцу. Она пытается научить детей не только правилам орфографии, но и заложить в них основы нравственного воспитания — воспитать в них умение сочувствовать, помогать друг другу, дружить.

События повести

Начинается повесть 1 сентября 1945 года — начало первого послевоенного учебного года. В следующие два года с героями происходит множество случаев, каждый из которых чему-то их учит.

Введение каждого учебного эпизода оправдано в ней общим художественным замыслом — показать учителя в его ответственном, но радостном труде. Например, совершенно ясна творческая задача писательницы в одной из первых глав повести, озаглавленной «45 минут». Это не урок, хотя налицо есть все его внешние признаки: класс, коллектив мальчиков и попытки учительницы занять ребят. В этой главе основное внимание сосредоточено на психологическом состоянии молодой учительницы. Здесь раскрывается её характер: естественная взволнованность переходит в потерю самообладания, потом возникает внезапное решение, вызывающее перелом настроения, и перед нами встаёт спокойный, деятельный, ясно мыслящий и понимающий ребят учитель.

— ежегодник «Вопросы детской литературы», 1953[3]

Уже в первой главе выясняется, что дети, хотя это уже четвёртый класс, слабо знают грамматику, у кого-то из них не ладно с чистописанием — «как ни говори, война тоже виновата»: пойдя в первый класс в 1941 году дети переменили несколько школ, да и не до учёбы было в то трудное военное время. Красный карандаш Марины Николаевны не остаётся без дела, но она лишь подчёркивает ошибки — исправлять свои ошибки будут сами ребята.

Марина раскрывает своим ученикам «тайны обыкновенных слов», приучая их мыслить филологически на простых примерах. От одного и того же корня образовались слова «оплеуха», «ушанка», «наушники». Нельзя написать «мидведь», потому что слово это состоит из корней «мед» и «вед».

— из рецензии на повесть в журнале «Звезда»[5]

В повести большое место занимает изображение радости приобретения знаний детьми. Обрадованно всколыхнулся весь класс, когда Толя Горюнов с забавным удивлением «открывает», что в слове «медведь» названо умение мишки ведать мёд. Оказывается, интересно находить корневые значения слов.

— ежегодник «Вопросы детской литературы», 1953[3]

На уроке природоведения ребята узнают, что Красный волк и Синяя птица есть не только в сказке, а заодно умудряются разбить в живом уголке аквариум.

Но и учительница получает урок — играя в шахматы с учеником, специально сделала слабый ход, и ей стало неловко: соперник, с изумлением подняв глаза от доски, попросил взять ход обратно: «Вы ошиблись, Марина Николаевна», а кто-то из наблюдавших ребят разочарованно прошептал: «Поддаётся…».

При просмотре диафильма увлекаются и лампа Аллоскопа сжигает плёнку. Чуть не весь класс, не сговариваясь, отправился на поиски такой же плёнки и на следующий день «каждый принёсший плёнку, входя в класс, торжественно объявлял — Марина Николаевна, а у меня есть… — Плёнка! — хором кричали остальные» — так в классе оказалось десять плёнок с историей Ваньки Жукова.

На протяжении двух глав повести «яблоком раздора» становится «маленькая коричневая марка без зубцов» — маленькие филателисты прекрасно разбираются не только в марках СССР, но и марках Тувинской республики, и знают даже о марке 1854 года Западной Австралии с диким лебедем.

Спорят о вкусах — на какой пойти фильм в кино: на «Белеет парус одинокий» или на «Клятву Тимура».

Вступают в переписку с моряком-североморцем Анатолием Александровичем Неходой — и незнакомый человек, в 1944 году при проведении Арктического конвоя потопивший фашистскую подводную лодку[К 1], становится им близким другом, товарищем и советчиком, и они ждут его к себе в гости в Москву.

8 марта 1946 года Марина Николаевна узнаёт, что её ученики — хоть и маленькие, но настоящие мужчины: «Я вошла в класс и опешила: на моём столе стоял огромный букет мимозы…»[К 2], и убедив их вместе с ней съесть конфеты, которые они ей подарили с цветами, устраивает чаепитие: «Что правда, то правда: диктант в тот день не состоялся. И это плохо, конечно».

Когда в конце года класс пишет итоговое изложение, а это происходит 20 мая 1946 года — в день рождения Марии Николаевны, ей исполняется 23 года, она «гораздо больше, чем ребята» волнуется, и молодые люди у школы принимают её за десятиклассницу переживающую из за выпускного экзамена, но она не обижается на них — «именно это и есть мои первые экзамены»: первые экзамены её первых учеников.

Летом отправляются классом в поход до Здравницы в Подмосковье, и дальше на «кукушке» следуют до подшефного Болшевского детского дома:

Один раз мы поехали в Болшевский детский дом.[К 3] Мы подружились с ребятами, хотя они и маленькие. Они все круглые сироты, у них нет ни отца, ни матери. Нам Марина Николаевна не разрешила ни о чём их спрашивать, чтоб они не вспоминали про своё горе. Мы и не спрашиваем ни о чём, но иногда и так видно. У Толи Попова на руке написан номер, который ему дали в фашистском лагере. Номер голубой, и эта краска не смывается. Тут спрашивать нечего, всё сам понимаешь.

— текст повести: из сочинения ученика на свободную тему

Казалось бы, безобидное увлечение ботаникой должно исправить ученика, до этого освоившего починку калош и ради демонстрации своего искусства продырявившего калоши сестры и сделавшего их «лучше прежнего». Однако, всему классу не было покоя, пока учительница не устроила экскурсию в Ботанический сад. А «наш ботаник» и на этом поприще смог отличиться — с вечера, никого не предупредив, расставил тарелки с пророщенным зерном на полу кухни коммунальной квартиры, чем обеспечил незабываемое утро всем жильцам и их претензии к родителям купить тарелки взамен перебитых.

Серьёзным происшествием становится прогул почти всем классом урока английского языка — мальчишки сбежали на стадион «Динамо» смотреть футбол «Спартак»—"ЦДКА". Ребята потом извинились перед учительницей английского, но из-за футбола успеваемость упала. Тогда решено было создать свою футбольную команду — и отчислять из неё тех, кто плохо учиться. Пятый «В» стал чемпионом среди пятых классов школы. Но футбольная горячка сменилась другой «эпидемией» — стрельба из катушки с серой, прямо в школе. Помог военрук — класс стали ходить в тир, стрельба прекратилась.

Посещение Дома пионеров влечёт новые проблемы — пятиклашки решили, что они не хуже семиклассников из соседней школы и рьяно взялись за организацию кружка «умелые руки». Клея книжки-самоделки вымазываются в клее «вплоть до ушей и кончика носа». На их творение — книжную полку для библиотеки сбежала любоваться вся школа: полка вышла кособокая, книги на ней нипочём не стояли, но «мастера» не растерялись и повесили полку косо — теперь книги не падали. Собрались сколотить мусорные ящики — 19 штук, и не важно что завхозу школы нужно только четыре, главное — победа в «соцсоревновании» с семиклассниками.

К 800-летию Москвы рисуют альбом, а ко Дню Советской Армии готовят первоклашкам игрушки-самоделки. Чинят в кабинете географии ветхие карты, но на карте СССР заклеить следы от флажков, которыми помечались следы боёв, не могут:

Я, как это часто бывало, осталась в классе, но не вмешивалась, занималась своим: проверяла тетради. Гул ребячьих голосов мне ничуть не мешает. И вдруг я невольно перестала работать — что-то изменилось: в классе стало совсем тихо. «Марина Николаевна — сказал Дима, — попробуйте, проведите по ней рукой». Я встала и подошла ближе, ладонью провела по карте — шершавая, будто израненная. Я нашла глазами Гжатск. Селиванов отыскал Киев. Валя, стоя на стуле и стараясь не опускать свой угол карты, сверху задумчиво смотрел на запад, на Ленинград. Тёмные глаза Бориса остановились внизу карты — на густой синеве Чёрного моря; рот его был плотно сжат, щёки побледнели. Я знала, о чём думает каждый из них. Брат Селиванова погиб, защищая Киев. Дед Вали, старый ленинградский профессор, не пережил блокады. Во время массовых казней в Одессе погибли родные Бориного отца.

— текст повести

Тайком пробравшись на комсомольское собрание, пятёрка заводил класса, замеченная учительницей, упросили её остаться, с интересом слушая диспут на тему «Что такое героизм?», а когда зачитывалось письмо Наташи Ковшовой — жадно слушали, широко раскрыв глаза, боясь пропустить хоть слово: «Понимают ли они? Несомненно, понимают».

Сочинение на вольную тему позволяет ребятам понять, что лучшее сочинение — которое можно дать и в школьную стенгазету — это не написанное без ошибок гладкими, красивыми, правильными словами, а хоть и написанное «на четыре» за ошибки в орфографии, но не равнодушное.

Ближе к окончанию учебного года класс готовиться к экзаменам, куда более серьёзным по сравнению с прошлым годом.

Утром 9 мая 1947 года всем классом на Ленинградском вокзале встречают Неходу, приехавшего к ним с Северного флота, с восторгом разбирают его простые, но необычные подарки, слушают морские рассказы, показывают школу, гуляют с ним и учительницей по Москве, а вечером

стоя тесной гурьбой на набережной, у самого Москворецкого моста, смотрели, как взлетают над Красной площадью, над Кремлём, над спокойными, медленными водами реки повторённые в ней золотые, зелёные, алые огни салюта — третьего салюта в честь Победы.

— текст повести

Заканчивается повесть вечером следующего дня. Марина Николаевна сидя за своим письменным столом, на котором лампа под зелёным абажуром отбрасывает яркий свет на стопку тетрадок её учеников, вспоминает вчерашний праздник и минувшие два года, думая о каждом из своих ребят. Впереди много трудного, но — нового, интересного, хорошего.

Когда кончаешь читать эту повесть, с грустью расстаёшься на пороге 6-го класса с её маленькими героями. И вместе с учительницей читателю хочется увидеть этих живых мальчуганов уже настоящими советскими людьми, людьми прямыми и верными, стойкими в час испытания, неутомимыми в труде я горячо любящими свою работу.

— Журнал «Новый мир», 1950[6]

Литература в повести

Возможно, этот раздел содержит оригинальное исследование.

В книге цитируются многие литературные произведения, однако, их название и автор в повести указываются не всегда.

На первом уроке Марина Николаевна читает сказку «Лягушка путешественница» Всеволода Гаршина.

Когда ученик на экзамене на вопрос какой сейчас век ошибаясь отвечает «Мы живём в 21 веке», учитель арифметики декламирует: «И жить торопится, и чувствовать спешит» — это строка из стихотворения Вяземского «Первый снег», широко известная как эпиграф к роману «Евгений Онегин» А. С. Пушкина.

Разучиваемое классом стихотворение «Плакала Саша, как лес вырубали» — отрывок из поэмы Н. А. Некрасова «Саша».

Четверостишие в ответ на с апломбом высказанное с чужих слов суждение о качестве переводов С. Я Маршака — его стихотворение «Три мудреца» — перевод английской детской потешки «Готэмские умники».

На уроках дети читают, а затем смотрят диафильм с рассказом А. П. Чехова «Ванька», читают поэму «Руслан и Людмила» А. С. Пушкина, басню «Волк и ягнёнок» И. А. Крылова, рассказ «Каштанка» А. П. Чехова, «Детство» Максима Горького, «Золотой ключик» Алексея Толстого. Заучивают наизусть отрывок из поэмы «Орина — мать солдатская» Н. А. Некрасова. Среди книг внеклассного чтения учеников упоминаются ненецкая сказка «Кукушка», рассказы «Голубая чашка» и «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, повесть «Девочка ищет отца» Евгения Рысса и «Четвёртая высота» Елены Ильиной, а также «рассказ о великане который написал некто Свист», а в больницу однокласснику ребята приносят «Два капитана» Каверина.

Ребята выписывают «Пионерскую правду» и журнал «Пионер». Изучая животный мир читают «Остров в степи» О. В. Перовской и Г. Е. Замчалова, записки Дурова, книгу Пришвина.

Героиня, в поисках ответов на вопросы своих любознательных учеников, в Ленинской библиотеке читает научно-популярные книги, например, за ответом на вопрос «Почему листья осины всегда дрожат?» обращается к книге Д. Н. Кайгородова «Рассказы о русском лесе». За примерами педагогической деятельности несколько раз обращается к фильму «Путёвка в жизнь» и к книге А. С. Макаренко «Педагогическая поэма». В свободное время читает «Историю моего современника» В. Г. Короленко.

Любимым писателем главная Марина Николаевна называет Максима Горького, а любимой книгой — его «Сказки об Италии».

Реальная основа и прототипы

Повесть создавала сильный «эффект реальности»[7]. Журнал «Звезда» отмечал: «Марина Николаевна в книге — живой человек и живой образ»[5]. Правдоподобность достигалась в том числе и тем, что героиня не по-геройски шла уверенным шагом по известному пути, а сомневалась, колебалась, ошибалась — и расстраивалась из-за своих ошибок[7]. Персонажи в книге описаны так, что:

у читателя создаётся ощущение, будто он встречал и хорошо знает каждого из них. Не мудрено, что читатель начинает вместе с Мариной Николаевной волноваться за каждого её ученика. Читатель вместе с учительницей ищет решения, подстерегает «ту минуту, тот иногда непредвиденный случай, который откроет тебе сокровенное в человеке». И сокровенное открывается. И читателю передаётся неясное, но радостное ощущение, которое испытывает в таких случаях Марина Николаевна, ощущение, что «случилось что-то важное и хорошее».

— Журнал «Литература в школе», 1950[4]

Многие читатели всерьёз приняли книгу за реальный дневник учительницы. На адрес издательства и на личный адрес автора приходили многочисленные читательские отклики с вопросом о том, действительно ли существует такой класс, а десятки читательских писем были адресованы героине повести Марине Николаевне Катилиной — как к реально существующему лицу[7].

Произведение Вигдоровой «Мой класс» — записки учительницы, то есть запись каких-то вполне определённых, жизненно достоверных событий. Герои её книги — тоже люди живые, живущие с точными фамилиями и адресами. «Мой класс» — это беллетризованная хроника, умная, нужная книга.

— Юрий Трифонов[8]

И даже спустя более полувека встречаются утверждения о документальности повести[9].

Автор повести Фрида Вигдорова окончила Московский пединститут и в 1933—1935 годах работала учителем в семилетней фабрично-заводской школе № 12 г. Магнитогорска . По воспоминаниям А. И. Шарова, Вигдорова — тогда молоденькая учительница, совмещала работу в школе с работой в редакции «и не могла расстаться ни с одной из тих горячо любимых специальностей»[10].

Однако, повесть не является документальной — в ответном письме к студентке педагогического института из Семипалатинска автор писала, что придумала свою героиню, но при этом «пыталась рассказать не только о своём опыте, но о многих и многих учителях, работу которых наблюдала».

Прототипы

В то же время исследователь творчества писательницы М. Майофис отметила, что «реальная основа» у книги всё-таки была, но не опыт учителя, а родительский опыт — текстуальное сопоставление книги и личных дневников Вигдоровой сразу же даёт возможность выявить несколько эпизодов, позаимствованных в повести из дневников[7][11].

Прототип соседки героини девочки Гали — старшая дочка автора Галя, которая в 1944 году пошла в первый класс. Будучи недовольной учителями, сменив две школы, Вигдорова в 1946 году перевела дочь в московскую Школу № 175 (в год выхода книги в эту же школу пошла младшая дочь — Саша, училась в классе Александры Ильиничны Воскресенской, в дневнике есть описание 1 сентября 1949 года, текст записки учительницы когда Саша болела, с подписью «Любящая тебя — твоя учительница»).

В повести у девочки Гали учителя зовут Евгения Павловна — во время написания повести, в 1946—1947 годах, учителем дочери автора Гали в 175-й школе была Евгения Карловна:

Евгения Карловна — очень хорошая. Ты знаешь, если кто из девочек заболеет, она к ним домой ходит. Она обо всех так заботится, так огорчается, если кто заболеет. Очень она мне нравится. Ты знаешь, у неё очень много улыбок. Когда девочки с ней прощаются, она каждой улыбается — на всех хватает, и ещё остаётся.

— рассуждения Гали об учительнице. Из дневника Вигдоровой, запись от 18 декабря 1946 года

«Дорогая Евгения Карловна! Поздравляю Вас с Новым и счастливым годом! Желаю Вам долго и счастливо жить и работать. Дорогая Евгения Карловна, я учусь уже в 3-й школе, а такой как Вы учительницы не встречала! Ещё раз желаю Вам долгой и счастливой жизни».

— Поздравление с Новым годом от Гали учительнице. Из дневника Вигдоровой, запись от 1 января 1947 года

Ряд персонажей книги — реальны и указаны под своими именами. Так, Лидия Николаевна Юрьева, в гости к которой в повести идут ребята, действительно была учителем 4-го «А» класса московской Школы № 201 и действительно учила Зою Космодемьянскую.

Анна Ивановна — первая учительница героини, которую она постоянно вспоминает думая, как бы она поступила в той или иной ситуации — также реальный человек. Анна Ивановна Тихомирова — учительница московской школы № 14, где девочкой училась Ф. А. Вигдорова, и с которой она была очень дружна: в 9 лет на вопрос «Кем ты хочешь быть?» анкеты журнала «Пионер» Фрида ответила: «Я хочу быть учительницей, как Анна Ивановна». Слова о ней автора повести и её героини похожи:

Я вспоминала свои школьные годы, свою учительницу — она вела нас с первого класса по седьмой. Мы попали к ней восьмилетними малышами, а простились в пятнадцать лет. Она была для нас самым лучшим человеком на свете, самым умным, справедливым и добрым.

— героиня книги Марина Николаевна Катилина

А нас Анна Ивановна всегда звала по именам. …Тепло около неё. Тепло и ясно… Впрочем, что ж вспоминать Анну Ивановну — таких всё равно нет.

— из дневника Фриды Вигдоровой, 7 мая 1945

Стоит отметить, что в дневнике за 21 ноября 1946 есть такая запись об учительнице дочери Евгении Карловне: «Учительница у Галки несомненно очень хорошая. … Как Анна Ивановна».

Прототип есть и у брата героини Александра, погибшего на фронте под Гжатском Смоленской области в мае 1942-го, которого она вспоминает на протяжении всей повести. Первый муж Фриды Вигдоровой — учитель-филолог Александр Кулаковский воевал младшим лейтенантом, погиб под деревней Сорокино Смоленской области 7 марта 1942 года.[К 4] При этом, в образе Александра Черемшанского — вернувшегося с фронта детского друга героини, Фрида Вигдорова как бы «воскрешает» Александра Кулаковского: Черемшанская — девичья фамилия его матери.

История публикации

«Мой класс» — литературный дебют автора, хотя как корреспондент Ф. А. Вигдорова до этого являлась автором статей на педагогическую тему, а в 1948 году совместно с Т. А. Печерниковой написала повесть «Двенадцать отважных» — о работе пионеров во время немецкой оккупации.

За три года до выхода книги в номере газеты «Комсомольская правда» от 19 декабря 1946 года был напечатан материал Ф. А. Вигдоровой «В классе у молодого учителя», который представлял собой монолог «учительницы 593 московской школы Марины Николаевны Катилиной» — этот рассказ незначительно отличается от первых двух глав повести «Мой класс». В апреле 1948 года в газете появилось продолжение: материал «История одного письма»[12] в котором рассказывалось, что на ту «статью» учительницы откликнулись читатели, в том числе моряк-североморец Негода, завязалась его переписка и дружба с классом — этот эпизод также вошёл в повесть, но моряк получил имя Нехода.

Затем фрагменты повести под заглавием «4-й класс „В“» появились в литературно-художественном альманахе «Год XXXII».

В 1949 году в брошюре серии «Библиотеки журнала „Огонёк“» тиражом 150 тысяч экземпляров была напечатана расширенная версия под названием «Записки учительницы».

В декабре 1949 года повесть вышла в виде книги «Мой класс» в издательстве «Детгиз» тиражом 30 тысяч экземпляров. И уже в следующем году был допечатан тираж 140 тысяч экземпляров (из них 75 тысяч напечатаны в Москве, 15 тысяч в Вологде, 45 тысяч в Новосибирске и 15 тысяч в Симферополе). В 1951 году книгу снова допечатали 50-тысячным тиражом[7].

Книга получила премию «Детгиза». В резолюции ХIII пленума Союза советских писателей, состоявшемся в январе 1950 года, повесть была названа лучшей среди книг на школьную тему[13].

Повесть была переведена на языки народов СССР и европейские языки[14], а также на японский[2], китайский[15] и малайзийский[16]. В переводе на английский язык книга была издана дважды — в 1954 году советским издательством «Иноиздат»[17] и в 1960 году нью-йоркским издательством «Grove Press»[18][19].

В целом книга — большая творческая удача Ф. Вигдоровой. Эта книга будет большим подспорьем учителю в практической повседневной работе. Если, конечно, он сумеет книгу достать. Повести Ф. Вигдоровой изданы недопустимо маленьким для наших масштабов тиражом в 30 тысяч экземпляров. Книгу необходимо переиздать, читатель за это скажет спасибо

— Журнал «Народное образование», 1958 год[20]

Но, несмотря на общее признание, после 1951 года книга на русском языке не переиздавалась, и снова вышла лишь спустя более полувека — в 2014 году — тиражом 3 тысячи экземпляров.

Издания

• Четвёртый класс «В» (из дневника учительницы) // Альманах «Год XXXII» № 7, 1949 — стр. 37-236
• Записки учительницы — М.: Издательство Правда, Серия Библиотека журнала «Огонёк» № 43-44, 1949 — 80 с.
• Мой класс: Записки учительницы / Рисунки Б. Винокурова — М-Л: Детгиз, 1949—247 с. тир. 30 000 экз.
• Мой класс: Записки учительницы / Рисунки Б. Винокурова — М.-Л.: Детгиз, 1951. —256 с. тир. 50 000 экз.
• Мой класс — Новосибирск: Облгиз, 1951—270 с.

Значение в развитии педагогики

Многие учителя и студенты признавались, что узнали из этой книги о методах и приёмах педагогической работы больше, чем из всех прочитанных учебников и прослушанных курсов педагогики в училищах и институтах. Учительница 629-й московской школы Баулинс назвала «Мой класс» «настольным пособием для студентов и учителей». На протяжении нескольких лет в педагогических институтах и училищах по всей стране происходили читательские конференции по книге[7].

В 1952 году большая положительная рецензия, где книга была названа увлекательной, появилась в официальном издании Академии педагогических наук РСФСР, где в частности было сказано:

Марина Николаевна, героиня повести, являет собой пример вдумчивого, глубоко принципиального молодого советского педагога, по-настоящему любящего школу, детей, ищущего новых методов воспитания и горячо верящего в могучую силу коммунистического воспитания. В книге замечательно отображён весь педагогический процесс, со всей его глубиной и значимостью, со всей многогранностью того арсенала средств, которым вооружается советский педагог, творя почётное и благородное дело — образование и воспитание ребёнка. Здесь подчёркнута роль внеклассной работы с детьми. Ярко представлена роль пионерской организации.

— Известия Академии педагогических наук РСФСР, 1952[21]

В изданном Учпедгизом в 1953 году учебном пособии для учительских институтов, утверждённом Министерством просвещения РСФСР, подготовленном Ангелиной Даниловной Гречишниковой — кандидатом филологических и педагогических наук, деканом факультета детских и школьных библиотек, завкафедрой детской литературы и библиотечной работы с детьми Московского государственного библиотечного института, отмечалось, что автор повести хорошо знает школу, её запросы и каждодневную жизнь:[22]

«Записки учительницы», как назвала свою повесть Ф. Вигдорова, зовут учителя понять ученика, работать вместе с семьёй своих учащихся, учить ребят на основе живых примеров, взятых из окружающей действительности. Основной своей задачей учительница считает воспитание челjвека: его нужно научить жить в коллективе, ценить дружбу, товарищество, трудиться на благо людей.

Решаемые в книге учениками задачи вошли в «Сборник задач и упражнений по педагогике» изданный Учпедгизом в 1959 году[23].

По мнению исследователя М. Майофис появление книги не было случайным: уже в официальном отзыве на книгу, составленном Э. Ш. Натанзон — аспиранткой кафедры психологии Московского областного педагогического института имени Н. К. Крупской, в списке «актуальных достоинств» книги первым назван индивидуальный подход[7].

История «изобретения» и распространения идеи «индивидуального подхода» во второй половине 1940-х позволяет нам задуматься о том, как была устроена работа послевоенного Министерства просвещения СССР, во всяком случае в тот непродолжительный период, когда во главе его стоял А. Г. Калашников. Отдельные решения и методические указания министерства, вероятно, могли рождаться не только по прямому указанию ЦК или Политбюро и не только в результате работы чиновников и инспекторов. Публикации, подготовленные по инициативе Ф. Вигдоровой в «Комсомольской правде», стенограммы выступлений И. К. Новикова на коллегиях министерства, наконец, вызвавшая такой спрос в педагогическом сообществе повесть «Мой класс» свидетельствуют о том, что в эти годы существовала узкая, но влиятельная группа экспертов-практиков.

В 1961 году Вигдорова опубликовала очерк «Глаза пустые и глаза волшебные», в котором она снова, приводя конкретные примеры, выступала за «индивидуальный подход».

В широко известной монографии «Мастерство, педагогический такт и авторитет учителя» Д. Ф. Самуйленков обратил внимание на беседу двух учительниц в книге «Мой класс» о педагогической профессии — «Но что же самое главное в нашей работе?», а также приводил пример поведения учительницы из книги как метод работы учителя с детьми:

Близость учителя к учащимся во внеурочное время позволяет ему лучше знать индивидуальные особенности детей. Вспомним, как учительница Марина Николаевна в книге Ф. Вигдоровой «Мой класс» подошла к группе ребят, собирающихся играть в шахматы, и начала партию с одним из них.

— Дмитрий Фёдорович Самуйленков - «Мастерство, педагогический такт и авторитет учителя», 1961[24]

Критика

Отзывы читателей — детей и учителей

Сотни писем были получены от детей, в которых они писали о том, как понравилась им книга, как она научила их ещё больше любить и уважать учителей[25]. Журнал «Огонёк» приводил письмо Вали Вишневской из Житомира в котором она признавалась, что прочитав книгу теперь ей «больно подумать, что может быть и я когда-нибудь обидела учителя»[26]. А в Дом детской книги, созданный в 1950 году при издательстве «Детская литература» для изучения читательских интересов детей, пришло такое короткое письмо:

Уважаемый товарищ редактор. Прочитал повесть тов. Вигдорова Мой класс. Эта книга заставляет меня малыша зделать для себя вывод каким должен быть Советский человек. И даю вам обечание следовать подражению лучшех учеников.

— Величко Евгений Иванович, ученик 3-го класса Евсеевской начальной школы Раздорского района Ростовской области (орфография сохранена)[27]

Повесть читала и младшая, 8-летняя, дочь автора Саша и сравнивала себя с её героями, так, в дневнике Вигдоровой есть запись от 30 января 1950 года со слов дочери: «Мама, знаешь, я боюсь, что я такая же чеславная, как Андрей Морозов из твоей книжки. Мне это очень неприятно».

Высокую оценку книге дали советские учителя.

Глубокое, сердечное спасибо Вигдоровой за то, что она раскрыла мои глаза на ошибки и заблуждения юного педагога, за то, что она сеет «Разумное, доброе, вечное».[К 5]

— из письма учительницы Мало-Истокской средней школы № 9 Арамильского района Свердловской области[7]

Хорошую книгу об учителе написала Ф. Вигдорова. Это книга «Мой класс» (1949). Героиня повести учительница Марина Николаевна откровенно рассказывает о своей работе. Молодая учительница любит своё дело, относится к нему с чувством большой ответственности. Она всегда видит в своём ученике человека, поэтому ни при каких обстоятельствах не допускает оскорбления личности. Обучая своему предмету, она уделяет большое внимание воспитанию детей, изучает их, стремится найти правильную разгадку их поступков. Все переживания героини повести Ф. Вигдорова показывает изнутри, психологически тонко. Книга выдержала испытание временем. Она читается детьми с большим интересом. И не только детьми.

— сельская учительница, «лесная учительница» детей партизан в годы войны, литературовед — специалист по русской детской литературе Ядвига Антоновна Чернявская[28][29]

Учительница, от лица которой написана эта книга, повествует о своей работе правдиво и просто, это и заставит читателей волноваться вместе с нею, думать о рассказанном.

— директор 110-й школы Москвы Иван Кузьмич Новиков, кандидат педагогических наук, Заслуженный учитель школы РСФСР[1]

Литературоведческая критика

Уже на отрывок повести опубликованный в 1949 году в альманахе «Год XXXII» под названием «Четвёртый класс „В“» появилась рецензия А. Б. Чаковского в журнале «Новый мир»:[30]

Это непосредственный и взволнованный рассказ советской учительницы о том, как она воспитывает детей — будущих советских граждан. В рассказе этом много ценного и интересного. Он читается, как увлекательная художественная повесть. Путь советского педагога к душам детей нарисован красочно, правдиво.

Литературная критика высоко оценила повесть «Мой класс», хотя и отмечала её небольшие недостатки:

Книга Вигдоровой не подчёркнуто, а, мы сказали бы, естественно безыскусственна и содержательна. Факты не подбирались автором, как обоснование поставленных ею проблем, а возникали в ходе повседневной жизни класса и его учительницы. … Марина в книге — живой человек и живой образ. А вот мальчиков запоминаешь, к сожалению, не всех. Запоминаешь сложных — Сашу Воробейко, Колю Савенкова, Диму Кирсанова. А вот самые хорошие мальчики — Гай, Горюнов — получились какими-то расплывчатыми.

— Журнал «Звезда», 1950[5]

Ф. Вигдоровой удалось создать яркий образ советской учительницы. Но это не только книга об учительнице. Это — книга о детях. Это — книга о школе, о нашей советской школе, тысячью нитей связанной с большой жизнью страны. Правдиво и полно отображая повседневную жизнь школы, рисуя множество типических характеров ребят в типических обстоятельствах, очень близких и привычных читателям-школьникам, автор заставляет юных читателей внимательно присмотреться к героям повести.

— Журнал «Литература в школе», 1950[4]

Описания педагогического опыта был не нов в литературе — беря начало ещё с сочинений Руссо, в России в XX веке был продолжен С. Т. Шацким и был применён А. С. Макаренко[7]. Критика ставила Вигдорову в один ряд с литераторами — бывшими педагогами: Прилежаевой, Мусатовым, Осеевой[25].

Так, С. Я. Маршак сравнивая книгу Вигдоровой с вышедшей годом раньше повестью «Юность Маши Строговой» Марии Прилежаевой, отмечал, что и по материалу и по манере авторы и их книги совершенно различны, но обе принесли в литературу своеобразный и новый опыт советского учителя:

Юные читатели представляют себе, хотя и приблизительно, как много событий, трудных задач, препятствий, приключений встречается на пути лётчика, моряка, геолога- разведчика. А вот профессия учителя кажется им довольно будничной. Ведь с учителем они встречаются каждый день. Ф. Вигдорова показала со всей убедительностью, что работа школьного учителя не меньше, чем другие профессии, требует изобретательности, находчивости, мужества. Борясь за каждого ученика, за его будущее, знакомясь с окружающей ребят средой, преданный своему делу педагог (а вместе с ним и читатель) пристально изучает разнообразную человеческую жизнь.

— Самуил Яковлевич Маршак — Воспитание словом, 1961[33]

Через 15 лет после выхода книги писательница, автор ряда книг по воспитанию и психологии детей, в частности — популярной книги «Дорогие родители!», Н. Г. Долинина писала что хотя в первой книге Ф. Вигдоровой видна неопытность и журналистская торопливость, но уже в этой первой книге «есть то главное, что было у Вигдоровой всегда: твёрдая, активная педагогическая и литературная позиция. Позиция борца»[34].

Спустя четверть века после выхода книги журнал «Детская литература» отмечал её популярность: «Книга эта жива до сих пор, её читают, сопереживают её героям»[35].

Критика в США и ответ автора

В США повесть была издана под названием «Дневник русской учительницы» в переводе Розы Прокофьевой. Роберт М. Хатчинс, который написал введение к изданию, был очарован книгой Вигдоровой: «Великий урок книги, — писал он, — заключается в том, что дети, и, следовательно, образование, везде одинаковы»[36]. Книга получила многочисленные отзывы. Например, Мирьям Голдберг писал[37]:

Но, несмотря на все недостатки, Ф. Вигдорова представляет нам яркое изложение общепризнанных социально-нравственных целей русского образования, которые мы не можем не признать по существу, если не по содержанию, целями, которые мы сами перед собой ставим. Самое поразительное для американского читателя — это забота об отдельном ребёнке и неустанные усилия учителя знать, уважать и учить каждого ребёнка, находящегося на её попечении. Тот факт, что общие цели в области образования могут служить интересам двух обществ с различными социально-политическими и моральными ценностями, представляет собой нечто парадоксальное. Отличаются ли основные личностные характеристики Советского тоталитарного общества от тех, которые наше демократическое общество считает желательными? Или же мы ошибочно полагаем, что забота о личности и создание «демократического» климата в школе автоматически привьют нашим будущим гражданам ценности политической демократии?… Настоящая сила этой довольно слабой книги в том что она здорово тревожит. Совершенно непреднамеренно заставляет нас подвергнуть сомнению некоторые из наших фундаментальных предположений.

Оригинальный текст (англ.)[показатьскрыть]

But despite all shortcomings, F. Vigdorova presents us with a vivid statement of the avowed social-moral goals of Russian education, which we cannot help but recognize as, in essence if not in content, the goals which we ourselves have. Most striking to the American reader is the concern for the individual child … and the tireless efforts of the teacher to know, respect, and teach each child in her care. That common educational goals can serve two societies with divergent socio-political and moral values presents something of a paradox. Are the basic personal characteristics fostered by the Soviet totalitarian society no different from those from those which our democratic society deems desirable? Or, have we, mistakenly, assumed that concern for the individual and the creation of a "democratic" climate in the school will automatically instill in our future citizens the values of political democracy?… The real strength of this rather weak book is in its unsettling quality. Quite unintentionally it forces us to question some of our fundamental assumptions.

— Miriam Goldberg // Book Review Digest - H. W. Wilson Company, 1957

Но внимание Фриды Вигдоровой привлекла рецензия некой X. Френер, опубликованная в «Воок оf the Month-Club News», где критик, заметив про недостатки учебных программ советской школы, в последнем абзаце позволила себе следующее высказывание[38]:

Но, боже, помоги нам, когда учительница и её ученики, которые радуются, если у них в классе тепло и светло, овладеют более современной системой обучения! Такие учителя и орды их любознательных учеников внушают, мне кажется, больше опасений, чем все спутники, запущенные русскими в небо. Справятся ли с ними американские учителя и американские дети?

Фрида Вигдорова опубликовала в журнале «Иностранная литература» ответ на эту рецензию, где, помимо указания на то, что глупо делать выводы об учебной программе на основании анализа художественного произведения, заметила о необъективности критика переходящей в предубеждённую пропаганду:

Если опасность и существует (а она конечно существует), то именно в распространении столь диких взглядов и представлений! Почему любознательность советских школьников способна внушить опасение? Почему можно позволить себе называть их «ордой»? И не верх ли цинизма — полупрезрительно говорить о том, что русские дети радовались, когда у них в классе было тепло и светло? Напомню: действие моей книги происходит в первый послевоенный год. К счастью, Америка не знает сметённых с лица земли деревень и разрушенных зданий, но нашим союзникам всё-таки не стоило бы забывать о том, как велики были потери, понесённые Россией, и да! — наши дети радовались возвращению тепла и света…

— Вигдорова, Ф. Об «опасных» школьниках и тенденциозных критиках // Иностранная литература. — 1961. — № 4-6.

Комментарии

Примечания

Источники

• Мария Майофис — Поймать момент. Повесть вместо учебника // Вести образования № 13 (151) от 6 декабря 2017
• Леонид Горовой — Повесть-исповедь «Мой класс» // Уроки нравственности, сайт Игоря Гришина «История Королёва», 1 октября 2017
• Вигдорова Ф. А. — Девочки. Дневник матери — Москва: АСТ, 2014. — 348 с.
• Вигдорова Ф. А. Мой класс.