Шахрия́р (перс. شهریار) — вымышленный персонаж, ключевой герой обрамления свода сказок «Тысяча и одна ночь» (Alif Laila wa-Laila), которому Шахерезада во избежание казни рассказывает истории.
Шахрияр | |
---|---|
перс. شهریار | |
![]() Царь Шахрияр милует царицу Шахразаду | |
Произведения | «Тысяча и одна ночь» |
Пол | мужской |
Звание | царь из царей |
Род занятий | правитель Персии, Индии и Китая |
![]() |
Первая часть в имени Шахрияр «шах» соответствует титулу «царь» (повелитель), а в тексте сборника отец героя именуется как «царь царей»[1] , царём Персии, Индии и Китая, как впоследствии и сам Шахрияр[2]. Имя вымышленного персонажа отсутствует в ряду имён реальных исторических представителей данной династии. М. А. Салье отметил: «Причисление к ним царя Шахрияра — поэтический анахронизм, каких немало в «1001 ночи»»[3]. Однако, он был во времена Сасанидов — династии, к которой принадлежал Шахрияр, сын шаханшаха Хосрова II и отец последнего зороастрийского шаханшаха Яздгерда III.
Обрамление «Тысячи и одной ночи» начинается «Рассказом о царе Шахрияре и его брате»[4] и заканчивается «Рассказом о царе Шахрияре и Шахразаде»[5], в которых Шахрияр и Шахразада представлены главными протагонистами. В начале сборника перед читателем предстаёт кровавый деспот[2]. Младший брат Шахрияра — Шахземан (перс. شاهزمان; Шахзаман Šāhzamān, Shâhzamân[2]) — правил Самаркандом[1].
Процарствовав 20 лет, Шахрияр послал визиря в Самарканд, чтобы пригласить брата к себе в гости после долгих лет разлуки. Шахзаман отправился в путешествие, но вернулся во дворец за какой-то забытой вещью и застал свою жену в постели с чёрным рабом[1][2]. Охваченный гневом правитель убил обоих[6]. Воспоминания об измене терзали Шахзамана во дворце Шахрияра. Он не пил, не ел, не в силах был радоваться и веселиться. Как-то раз, не поехав на охоту с братом, увидел из окна, как жена Шахрияра сплелась в объятиях с чёрным рабом[6]. После этого он перестал отказываться от пищи и вскоре рассказал о случившемся Шахрияру. Поэтому разуверившийся в верности женщин всесильный правитель во избежание позора решил брать себе в жёны девственниц на одну ночь, наутро казня каждую из них[7][8].
Спустя 3 года в царстве не осталось ни одной невинной девушки. Поэтому после повеления царя визирю привести очередную девственницу последний вернулся домой угнетённый и подавленный. При виде состояния отца старшая дочь его, Шахерезада, которая «читала книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам», вызвалась спасти мусульман, став женой Шахрияра[6][9]. Когда Шахрияр овладел Шахерезадой, её младшая сестра Дуньязада[10] (Dunyâzâd, Dînâzâd, Dînârzâd[9]) просила сестрицу поведать какую-нибудь историю для скоротания ночи. С того времени каждую ночь Шахразада стала рассказывать Шахрияру свои истории с одним из первых в литературе использованием приёма клиффхэнгер: поскольку говорить она могла только ночью, Шахразада каждый раз к концу разрешённого времени подводила очередную завязку интриги повествования. Увлёкшись живописными занимательными рассказами, царь не спешил казнить очередную жену.
В заключительной части, «Рассказе о царе Шахрияре и Шахерезаде», Шахерезада привела царю трёх сыновей, «один из которых ходил, другой ползал, а третий сосал грудь»[11], которые были зачаты за время ночных рассказов, просила его о помиловании: «О царь времени, это твои сыновья, и я желаю от тебя, чтобы ты освободил меня от убиения ради этих детей. Если ты меня убьёшь, эти дети останутся без матери и не найдут женщины, которая хорошо их воспитает!» И тут царь заплакал, и прижал детей к груди, и сказал: «О Шахразада, клянусь Аллахом, я помиловал тебя прежде, чем появились эти дети, так как я увидел, что ты целомудренна, чиста, благородна и богобоязненна. Да благословит Аллах тебя, твоего отца, твою мать, твой корень и твою ветвь. Призываю Аллаха в свидетели, что я освободил тебя от всего, что может тебе повредить»[12].
Согласно И. М. Фильштинскому, до появления сборника композиция с обрамляющей новеллой в литературах других народов не встречалась, но она является традиционной в индийском фольклоре и древнеиндийской литературе[8]. О происхождении обрамляющей истории мало что известно, но представляется весьма вероятным, что заимствована она из источников на санскрите[9].