Я́ков Семёнович Ла́нда (9 августа 1948, Одесса — 18 апреля 2005, Ганновер) — русский писатель, драматург и публицист, эссеист[2].
Яков Семёнович Ланда | |
---|---|
Дата рождения | 9 августа 1948(1948-08-09) или 1948[1] |
Место рождения |
|
Дата смерти | 18 апреля 2005(2005-04-18) или 2005[1] |
Место смерти |
|
Гражданство | СССР, Германия |
Род деятельности | прозаик, драматург, публицист, эссеист |
Язык произведений | русский |
Дебют | Эссе «Наши пришли» («Еврейский журнал») |
Яков Ланда родился (9 августа 1948 года в Одессе в семье врача Марии Яковлевны Барской и учителя Семёна Семёновича Ланды. После окончания с золотой медалью средней школы поступил в Харьковский государственный университет, который окончил с дипломом физика-оптика. Во время учёбы в университете был участником театра-студии СИНТ-63[3].
После окончания университета был послан в армию офицером-двухгодичником. Работал учителем физики и инженером на Украине. После переезда в Ленинград работал программистом на ЛОМО и завсектором в ВПТИЭлектро (Всесоюзный проектно-конструкторский институт технологии электротехнического производства, с 1989 ОАО «НИИТМАШ»). В 1988 году снялся в эпизоде фильма «Ад, или Досье на самого себя», хотя и не попал в титры[4].
С 1991 года жил в Германии (Ганновер), работал менеджером в машиностроительной фирме.
Начал писать в эмиграции. Первой публикацией стало эссе «Наши пришли» в «Еврейском журнале». В 1992—1994 годах выступал автором репортажей и эссе для передач «Человек и общество» и «Писатели у микрофона» Радио «Свобода».
В этой статье имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. |
Леонид Гиршович:
Читая Ланду, понимаешь: автор — книжник, его ненавязчивой эрудиции, конечно, завидуешь, но главное даже не это. Письмо Ланды отличает редкостная для жанра «литературных исповедей» эстетическая чистоплотность. Последнее, с учетом присущей произведению в целом своеобразной и весьма прихотливой конструкции, ставит Якова Ланду в разряд писателей, которых принято — да и приятно — вводить в номенклатуру посредством подбора культурных аналогий: а он — как кто? Детство, южный городок с его поросшими пыльной травой дво- риками, повальным «шшшо» и подвесным мушиным кладбищем над обеденным столом. Отец, чья ирреальность в действительности болезненно реальна и так узнаваема… Все это больше, чем просто прочитывается, это заполняет промежутки между словами, пузырится между буквами. Следуя традиции подыскивать — и находить — соответствия тому или иному явлению в литературе, дерзну вслед за Бродским, назвавшим Ю. Алешковского Моцартом нашей прозы, уподобить Ланду ее Бруно Шульцу[5].
Михаил Безродный:
…он стоял на пороге большого литературного успеха. Ясным это стало ровно год назад, после того как петербургская «Звезда» опубликовала его ослепительную повесть «Последний звонок». Автора поминают цитатой — приведу финал этой публикации: «И счастье было неизбежно, а жизни, да что там жизни — дню, мгновению этому, теплому дождю и бурлящему потоку вдоль прекрасной извилистой улочки — не было конца»[6][7].
Ян Шенкман, Евгений Лесин:
Никаких авангардных изысков и голливудских страстей. Неожиданных поворотов сюжета и какой-то особенной авторской философии. Поражает лишь удивительно чистый и красивый русский язык. Как будто автор в процессе сочинения держал перед собой на столе томик Чехова или Бунина[8].
Публиковался также в газетах «Культура», «Известия», «Европа-Центр», в журнале «Грани».