Я́ков Петро́вич Я́дов (настоящая фамилия Давы́дов[1], ещё псевдонимы: Жгут, Боцман Яков, Яків Отрута, Яків Боцман, Пчела; 1884 — сентябрь 1940, Москва) — украинский советский поэт, писатель-сатирик, киносценарист, эстрадный драматург, автор слов широко известной песни «Бублички»[2].

Яков Петрович Ядов
Имя при рождении	Яков Петрович Давыдов
Псевдонимы	Жгут, Боцман Яков, Яків Отрута, Яків Боцман, Пчела
Дата рождения	1884(1884)
Место рождения	Киев, Российская империя
Дата смерти	1940
Место смерти	Москва, СССР
Гражданство	Российская империя  СССР
Род деятельности	поэт, сценарист, драматург
Язык произведений	русский, украинский
Медиафайлы на Викискладе

Работал в качестве стихотворного фельетониста в советских газетах «Одесские известия», «Станок», «Моряк» (Одесса), «Трудовой Батум», «Пролетарий», «Всеукраинский пролетарий», «Харьковский пролетарий» и «Коммунист» (Харьков), «Красное Знамя» (Владивосток). В 1920-е годы жил в Одессе, потом в Ленинграде; с 1930 года — в Москве. Автор сценариев нескольких ранних советских агитфильмов.

Биография

Яков Давыдов родился в еврейской семье в Киеве[3][4]. Там же, в Киеве, в 1912 году начал свою литературную деятельность: печатал сатирические стихи и фельетоны в местной прессе на русском и украинском языках под собственным именем (Я. Давыдов) и различными псевдонимами (Жгут, Боцман Яков, Яків Отрута, Яків Боцман и Пчела). С 1916 года в Киеве публиковался в газете «Последние новости» на русском языке и в 1917 году в газете «Народна воля» (под псевдонимом Яків Отрута) на украинском языке[5][6]. До революции публиковался также в периодических изданиях Одессы и Николаева[7].

После Октябрьской революции (1917) Давыдов переехал в Одессу, где работал в газете «Одесские известия» и под псевдонимом Яков Боцман писал фельетоны в газете «Моряк». Там же, в Одессе, он познакомился с И. Ильфом, Е. Петровым, В. Катаевым и К. Паустовским[8]. В 1920 году написал пьесу «Там хорошо, где нас нет», которая шла в различных театрах юга России.

Параллельно с публицистическими зарисовками, Ядов (в 1920-х годах из всех псевдонимов он решил остановиться именно на этом) стал писать фельетоны для эстрадных артистов и слова для песен. В 1926 году, в самый разгар НЭПа, вместе с эстрадником-куплетистом Георгием Красавиным, который сочинял музыку, Яков Ядов написал стихи к легендарной песне «Бублики». Вот как вспоминал историю создания этого произведения Красавин: «Приехав на гастроли в Одессу, я был поражен, что, пока я ехал с вокзала к Ядову на Сумскую улицу, всю дорогу меня сопровождали возгласы „купите бублики“! Мне захотелось иметь песенку с таким припевом. О своём желании я сказал Ядову и сыграл на скрипке, с которой обычно выступал, запавшую в память мелодию. Яков Петрович разразился обычным для него бурным смехом и сказал жене Ольге Петровне своим сиплым голосом: „Ставь самовар для артиста. А я буду печь бублики…“ Полчаса стучала в соседней комнате машинка. В тот же вечер я с листа исполнял „Бублики“ в „Гамбринусе“. На следующий день Одесса запела „Бублики“…»[7].

Как он сам о себе пишет в письме к Вышинскому от 16 апреля 1940 года, Общество советской эстрады решило его ликвидировать как несогласного с РАППовскими установками в области эстрады:

Видя, что силы неравны, что меня могут угробить, я уехал в Москву. В моё отсутствие, за неимением Ядова, ОСЭ ликвидировало эстраду вообще, а затем самоликвидировалось.

Но в Москве я не спасся. Рапповцы устроили мой «творческий вечер», на котором разгромили меня в пух и прах, причислив к лику классовых врагов. При этом один из ораторов с циничной откровенностью заявил:

— Ядова надо ликвидировать, так как из-за таких, как он, нас (то есть рапповцев) на эстраде не исполняют.

Этот «творческий вечер» стоил мне кровоизлияния в мозг, к счастью, лёгкого. Вызванный врач настаивал на немедленном помещении меня в больницу. Но как не члена профсоюза (мне было отказано в приёме) меня ни одна больница не брала. Рапповский секретариат тогдашнего Всероскомдрама отказался мне в этом помочь. Гибель казалась неизбежной. Тогда жена обратилась с письмом к тов. Сталину с просьбой помочь её мужу выздороветь. И немедленно из секретариата тов. Сталина последовало распоряжение о предоставлении мне всех видов лечения. Меня положили в больницу, и я был спасён. (…) Затем вдруг Литфонд известил меня, что меня исключают из Литфонда, так как моя литературная продукция не имеет художественной ценности. Но аккуратно взимать 2 % с авторского гонорара, получаемого за «нехудожественную» продукцию, Литфонд продолжает до сих пор[9].

Через некоторое время после этого обращения о помощи Якова Ядова не стало. Он умер в том же 1940 году (в некоторых материалах ошибочно указан 1942 год)[10]. Урна с прахом захоронена в колумбарии Донского кладбища.

17 мая 1957 года вдова Я. П. Ядова Ольга Петровна писала из Москвы в Ленинград Донату Мечику (отцу Сергея Довлатова), который был учеником Якова Петровича:

… я очень одинока. Литфонд иногда обо мне вспоминает. Единственная меня не забывает, это Елена Иосифовна Утёсова. Одно желание — это хочется, чтобы имя, вернее, творчество Ядова было увековечено. Вот и всё… Вы знаете, какие большие деньги зарабатывал Яша, а в день его смерти осталась с 10-ю рублями, а накануне ещё у нас были гости…[11]

Из воспоминаний

Зиновий Паперный берёт интервью у Леонида Утёсова[12]:

— Ваша любимая песня?

— Песня протеста.

— Против чего?

— Не против чего, а про что. Про тесто. Короче говоря, «Бублики».

И он поёт:

Ночь надвигается,
Фонарь качается,
Мильтон ругается
В ночную мглу. (…)

— А кто автор?

— Яков Ядов.

— Что он ещё написал?

— Много… Вот, например, частушки:

От среды и до субботы
В нашей бане нет работы,
От субботы до среды —
В нашей бане нет воды.

Признаюсь, имя Якова Петровича Ядова я услышал тогда впервые. Позднее, уже после смерти Леонида Осиповича, я разбирал вместе с Антониной Сергеевной Ревельс-Утёсовой его архив, и вдруг мне попался листок «Частушек» Я. П. Ядова. Там кроме упомянутой частушки о бане были ещё и такие:

На эстраде двое пели:
«Нас побить, побить хотели»[13],
До того они завыли,
Что действительно побили.

Торговала Изабелла,
Продавала маркизет.
Барыша она имела
За сто метров десять лет.

Крысоловку постарались
Дать в большой универмаг.
Поутру в ней оказались
Два кассира и завмаг.

Константин Паустовский вспоминал, что Ядов был по натуре человеком уступчивым и уязвимым, жил очень бедно:

В 1930-е работы у него было очень мало, да и слава его как автора «Бубликов» не способствовала яркой советской эстрадной карьере. Жить ему было бы трудно, если бы не любовь к нему из-за его песенок всей портовой и окраинной Одессы. Ядов охотно писал для них песенки буквально за гроши. (…) …На эстраде оркестр… играл попурри из разных опереток, потом заиграл знаменитую песенку Ядова:

Купите бублики
Для всей республики!
Гоните рублики
Вы поскорей!

Ядов усмехнулся, разглядывая скатерть, залитую вином. Я подошёл к оркестру и сказал дирижёру, что в зале сидит автор этой песенки одесский поэт Ядов.

Оркестранты встали, подошли к нашему столику. Дирижёр взмахнул рукой, и развязный мотив песенки загремел под дымными сводами ресторана. Ядов поднялся. Посетители ресторана тоже встали и начали аплодировать ему"[14].

Песенное творчество

По всей видимости, именно Якову Ядову принадлежит авторство многих «народных» песен времён НЭП: «Мурка», «Цыплёнок жареный»^{[источник не указан 2638 дней]}, «Фонарики». Владимир Бахтин в своей статье пишет:

… Кстати, первоначальный вариант «Мурки» — это жестокий романс, отнюдь не блатная песня. Не назвал «Мурку» «Муркой» и Константин Паустовский. В уже цитированной «Повести о жизни» он пишет: «Даже всеведущие жители города (Одессы. — Вл. Б.) не могли припомнить, к примеру, кто написал песенку „Здравствуй, моя Любка, здравствуй, дорогая!“». Трудно поверить в то, что Паустовский ошибся. Просто не хотел произносить это одиозное имя. Может быть, потому и об авторстве Ядова умолчал? Отметим и такой факт. Все писавшие об Ядове уверенно говорят о нём как о создателе многих популярнейших песен 1920-х годов, однако, кроме «Бубликов», никто не назвал ни одной. Естественно предположить, что в уме они держали «Мурку» и «Гоп со смыком» или хотя бы одну из них, но выговорить не решались. Время же рождения этих песен соответствует расцвету таланта Ядова.

Яков Ядов является автором популярных песен в исполнении Вадима Козина с его же музыкой «Любушка» («Краше нет на свете нашей Любы…») 1939 года и «Смейся, смейся громче всех…» 1940 года; в исполнении Утесова («Лимончики»); многих куплетов и юморесок для артистов эстрады, сценариев клоунад. Его скетчи, фельетоны, песни на его стихи исполнялись буквально во всех театральных кабаре. Особенно много было написано текстов для исполнения эстрадным артистом и скрипачом Григорием Красавиным, учеником «короля эксцентрики» 1910-х годов Михаила Савоярова.

Ядову безосновательно приписывалось авторство песни «Ужасно шумно в доме Шнеерсона».

Сценарии к фильмам

• 1919 — «Запуганный буржуй»
• 1919 — «Азиатская гостья» (фильм не сохранился)
• 1923 — «Магнитная аномалия» (Производство: ВУФКУ (Одесса); режиссёр Пётр Чардынин, фильм не сохранился)

Примечания

Ссылки

• Паустовский К. Г. Время больших ожиданий
• Кино-Театр.ру
• Мигдаль Times № 68, автор Инна Найдис