Владимир Дмитриевич Цыбин (1932—2001) — советский и российский прозаик, поэт, критик, переводчик.
Владимир Цыбин | |||
---|---|---|---|
![]() Владимир Цыбин. Фото В. Табольского | |||
Дата рождения | 11 марта 1932(1932-03-11)[1] | ||
Место рождения | Самсоновская, Киргизская АССР, РСФСР, СССР | ||
Дата смерти | 25 июля 2001(2001-07-25) (69 лет) | ||
Место смерти |
|
||
Гражданство (подданство) |
|
||
Род деятельности | прозаик, поэт, литературный критик, переводчик | ||
Язык произведений | русский | ||
Награды |
|
Родился в крестьянской семье в станице Самсоновской Киргизской АССР. Работал поливальщиком, забойщиком в геологических партиях.
Начал печататься с 1952 года.
В 1958 году окончил Литературный институт им. А. М. Горького.
Член Союза писателей с 1961 г.
Член редколлегии журналов «Молодая гвардия» (1961—1966) и «Знамя» (1973—1979).
Член правления СП РСФСР с 1965 г., СП СССР с 1981 г.
Будучи заведующим отдела поэзии журнала «Молодая гвардии», несмотря на запрет, опубликовал стихотворение Юнны Мориц «Кулачный бой», за что был уволен.[2]
Автор сборников стихов: «Родительница степь» (1959), «Медовуха» (1960), «Пульс» (1963), «Ау!» (1967), «Глагол» (1970), «Избы» (1971), «Бессонница сердца» (1976), «Колокола души» (1985), «Личное время» (1988), и прозы: «Всплески» (1967), «Капели» (1972), «Всплески капели» (1973). Переводил на русский язык стихи, написанные на языках народов СССР.
Ранние стихи связаны с воспоминаниями военных лет, с трудовой биографией поэта. Начиная с книги «Бессонница века» (1963), ведущей становится нравственная проблематика. Тема России, Родины — одна из главных в стихах Цыбина. Проза, преимущественно лирическая, навеяна памятью детства, отличается красочностью словаря.
Ранняя лирика Цыбина, посвящённая жизни казаков, соединяет в себе образные, красочные описания природы с изображением событий, нередко из времён гражданской войны. Его описания природы часто символизируют отношение человека к жизни или к другим людям. В стихах Цыбина тесная связь с родной землёй сохранилась и тогда, когда он постепенно обратился к философской лирике, к душевным разногласиям с самим собой, к оценке собственной жизни[3].