Ири́на Каре́нина (настоящее имя Ири́на Васи́льевна Овсепья́н; род. 12 мая 1976 (1976-05-12), Нижний Тагил, Свердловская область, РСФСР, СССР) — российская поэтесса, журналистка, редактор. Поэтическое творчество Ирины Карениной отличается литературностью и эмоциональностью.
Ирина Каренина | |
---|---|
Ирина Васильевна Овсепьян | |
![]() | |
Имя при рождении | Ирина Васильевна Овсепьян |
Дата рождения | 12 мая 1976(1976-05-12) (46 лет) |
Место рождения |
|
Гражданство (подданство) |
|
Род деятельности | поэтесса, журналистка, редактор |
Язык произведений | русский |
Ирина Овсепьян родилась 12 мая 1976 года в Нижнем Тагиле[1]. В 1983—1993 годах с первого по десятый класс училась в нижнетагильской общеобразовательной школе № 50[2]. Окончила детскую музыкальную школу по классу гитары[2].
В 1996—2000 годах училась на факультете культурологии Уральского государственного университета имени А. М. Горького, который не окончила[3].
Сменила множество профессий: была корректором, фотомоделью, администратором рок-группы, танцовщицей в кабаре, переводчиком с английского технической литературы, преподавателем драматического кружка в ашраме кришнаитов, певицей в ресторане, режиссёром экспериментального театра, натурщицей, литературным редактором, театральным критиком, пресс-атташе муниципальной администрации, сценаристом документального кино, шеф-редактором деловых и глянцевых журналов[1][4].
Участница нижнетагильской литературной студии «Ступени» при музее А. П. Бондина.
Автор семи поэтических книг, редактор-составитель нескольких литературных альманахов и поэтических книг уральских авторов[1].
Окончила Уральскую академию государственной службы (2001—2003)[3] и факультет поэзии Литературного института имени А. М. Горького (2001—2007, заочно)[3].
Лауреат стипендии Министерства культуры Российской Федерации[1].
В настоящее время живёт в Минске[1]; работала редактором информационного агентства «Интерфакс-Запад»[5].
Сайт «Новая карта русской литературы» в 2010 году писал об Ирине Карениной:
…Ирина Каренина (Нижний Тагил), отчётливо жонглировавшая разнообразием стилевых решений в духе традиционной «женской» лирики[7].
Сама поэтесса об истоках своей поэзии и, одновременно, о непонимании их критиками эмоционально высказалась в своём блоге в Живом журнале:
Кто-нибудь объяснит мне когда-нибудь, почему вы, господа филологи, <…> так настойчиво отыскиваете во мне то Цветаеву, то Есенина, но ни один из вас <…> не видит Парнок (которая больше, чем просто присутствует), Тарковского, Губанова — того, из чего я расту на самом деле? Потому что вы — этих авторов — не читали, может быть? Позволили себе не прочесть? <…> Меня чудовищно раздражает именно то, что — ну, ищете вы влияния, так вы их уже найдите! Те, которые есть, а не которые вам кажутся! Ярлыки раздражают: «женское» — ааа, это ахматовщина!, эмоции или, не дай аллах, фольклор — аааа, это цветаевщина!, если где кабак и водка — аааа, есенинщина!, ну и т. д. <…> И вот у них три этих поименнованных — самые ходовые. Георгийивановщину они отчего-то не ищут — а вот её-то у меня как раз хватает. Ходасевича — в упор не видят, а его тож изрядно. Про Мандельштама я и вообще молчу. Но мне ведь нынче ещё и Вознесенского приписали![8]
Литературный критик Кирилл Анкудинов называет поэтическое творчество Ирины Карениной «литературщиной», которая его «бесит»:
…Литературщина — начало поточно-типовое, единое для многих — в образах, интонациях, чувствах; литературщина — дизайн, подменяющий живое творчество. Когда Ирина Каренина пишет: «Я — бумажный журавлик, нелепая, слабая птица» — это литературщина, поскольку именно так могли бы выразиться тысячи поэтесс[9].
Критик и публицист Анастасия Рогова придерживается противоположной точки зрения:
Вообще, стихи Карениной очень литературны – в хорошем смысле этого слова. Автор свободно владеет формой и выбирает ту, которая наиболее соответствует настрою стихотворения, не задумываясь, без искусственности, оттого и многочисленные описания маргинальной стороны российской действительности органичны: без дурновкусия показушности, без подчеркивания «свинцовых мерзостей русской жизни». Засаленная картина дорожной поездки: «Мы ехали читинским, в прицепном, храпел сосед и плакала соседка», но вдруг, среди затертых и миллион раз описанных подробностей вагонного бытия: «По Кальдерону, жизнь казалась сном». Откуда среди несвежих пыльных простыней и захватанных пальцами стаканов в жестяных подстаканниках – Кальдерон? Имя, знакомое сегодня только филологам или специалистам по истории европейской литературы. Но оно странным образом не выглядит насильственной вставкой, мы верим, что сон Кальдерона универсален, и вмещает даже длинный поезд, едущий по просторам постсоветского пространства из развалившегося прошлого в неопределенное будущее. Многовековой сон России, в котором мы все живем.[10].
Поэт и критик Андрей Пермяков:
… И здесь придется упомянуть еще одно определение стихов Ирины, переходящее время от времени и на личность автора. Их, и поэта, и его тексты, обвиняют в актерстве. Честно говоря, в отличие от инсинуаций относительно эпигонства такой ярлык-то и отклеивать смешно. Актер-то ведь, в отличие от халтурщика или лицедея, действительно проживает каждую из своих ролей. Оттого и выгорает.[11].
На XI Форуме молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья в подмосковном пансионате «Липки» в 2011 году Ирина Каренина публично сформулировала своё определение литературы:
Литература — это коммуна, микрогетто, субкультура. Вот есть эмо, готы — и писатели. Никакой разницы[12].
![]() ![]() |
---|