Диодо́р Сицили́йский (греч. Διόδωρος Σικελιώτης, лат. Diodorus Siculus; около 90 — 30 гг. до н. э.) — древнегреческий историк и мифограф родом из сицилийской Агирии.
Диодор Сицилийский | |
---|---|
Дата рождения | около 90 до н. э. |
Место рождения | |
Дата смерти | около 30 до н. э. |
Гражданство (подданство) |
|
Род деятельности | историк, географ, мифограф |
Язык произведений | древнегреческий язык |
Произведения в Викитеке | |
Медиафайлы на Викискладе |
Диодор посвятил 30 лет созданию своих исторических сборников (Bibliotheca Historia) и предпринял для этого ряд путешествий. В 50-х годах до н. э. он посетил птолемеевский Египет, где стал свидетелем расправы толпы над одним римским гражданином, случайно убившим священное в тех краях животное — кошку. Только через 25 лет, уже после смерти Диодора, император Октавиан превратит Египет в римскую провинцию. Практически одновременно с Диодором, пишущем на греческом и в основном о греках, создавал историю своего народа римлянин Ливий.
«Историческая библиотека» Диодора состояла из 40 книг, разделенных на 3 части:
Диодор собрал сведения от многих авторов, известны Гекатей Милетский, Геродот, Иероним Кардийский, Дионисий, Дурис, Клитарх, Ктесий, Мегасфен, Полибий, Посидоний, Тимей из Тавромения[1], Феопомп, Эфор и др. — всего известно 87 имен древнегреческих авторов, на которых он ссылается в своем труде[2]. В своем сочинении он не слишком увлекался анализом, скорее монотонно перечислял последовательность событий, вставляя целые фрагменты оригинальных авторов. Но «Историческая библиотека» не является сочинением компилятивного характера. В ходе изучения трудов Диодора было доказано, что в большинстве случаев полученный из оригинальных источников материал подвергался литературной обработке.
Диодор является единственным источником сведений о продолжительных исторических периодах и служит хорошим дополнением к периодам, освещённым другими авторами. Эпоха диадохов у него отражена наиболее полно, как и история Древней Греции после персидских войн до Пелопонесской войны. После Фукидида Диодор — единственный автор, благодаря которому мы знакомы с подробной историей Греции V в. до н. э[3]. Диодор допускает ошибки в римской хронологии, что не удивительно для человека, для которого латинский не родной язык.
Сразу во введении Диодор обращает внимание на наличие универсальных историй (κοιναι ιστορίαι) и хвалит их авторов за труды, помогающие всему человечеству (ωφελησαι τον κοινος βίος). Такая точка зрения на универсальность истории совпадает с постулатами стоиков; Диодор также указывает на то, что общечеловеческий опыт складывается из индивидуальных, но не простым суммированием: каждый личный опыт обладает внутренним тождеством с космической гармонией, божественным провидением (φεια προνόια). Это и обуславливает универсальность человеческой истории[4]. Кроме того, миф для Диодора — это сохранившееся в истории отражение человеческого опыта, выражающего значение индивидуальной доблести для потомков и истории в целом[5]. Таким образом, мифы историк использует не только с системообразующей целью, но и как поучительные сентенции.
Диодор считал, что сама идея целостного описания всемирной истории была воплощена именно им (Diod. Sic. I, 3, 3), причём для него крайне важно было включить в процесс мировой истории и события, относимые к мифологическим (Diod. Sic. I, 3, 2; IV, 1, 2-4). Не удивительно, что он был рьяным последователем Эвгемера: его концепция обожествления героев позволяло связать мифическую и недавнюю историю с соблюдением всех критериев историцизма того времени: Диодор был современником божественного Цезаря (Diod. Sic. IV, 19, 2). Более того, эвгемеризм даёт идею, объединяющую весь культурно-исторический процесс, позволяет описать становление общества не простым перечислением фактов, а даёт причину развития. Более того, эта причина одновременно является исторической и божественной[6].
Влияние эвгемеризма на Диодора отмечается многими исследователями, особенное внимание этому уделял А. Ф. Лосев[7]. Однако сочинения Эвгемера дошли до нас почти исключительно благодаря именно Диодору — но, если бы эвгемеризм был бы широко известен в то время, то как минимум краткие упоминания встречались бы и у других авторов. О. П. Цыбенко выдвинул по этому вопросу гипотезу: возможно, лично Эвгемер считался вполне заурядным писателем, и получил известность позднее, именно благодаря Диодору, который смог подать мысли Эвгемера более интересно для читателей. Кроме того, оба писателя — сицилийцы, поэтому могло иметь место проявление патриотизма[8].
Отношение к трудам Диодора менялось во времени. По неизвестной нам причине современники его не упоминают, хотя он много путешествовал. Возможно, он не стремился к общению с личностями, исторически нам известными, и не афишировал написание своего труда, на который у него ушло около 30-ти лет[9].
Длительное время Диодор как историк оценивался негативно, преобладало критическое отношение к его труду. Отмечалось некритическое отношение к первоисточникам, нередкая путаница в хронологии, указание вместо действительных причин событий и аналитического рассмотрения исторических фактов известных предсказаний и предзнаменований[10][11].
В XIX веке в среде историков было крайне критическое отношение к античной исторической традиции как таковой, включая, разумеется, и «Историческую библиотеку». Классический представитель концепции единого источника (Einquellentheorie) К. А. Фольквардсен считал, что Диодор списал греческую историю у Эфора, сицилийскую — у Тимея, а римскую — у Фабия[12]. Эта гипотеза была убедительно опровергнута профессором Новороссийского университета М. И. Мандесом на основании источниковедческого анализа сочинения Диодора[13].
Теория единого источника стала подвергаться массовой критике к концу XIX века. Однако опровержение концепции Einquellentheorie не означало появления какой-либо позитивной идеи особенностей трудов Диодора, и негативное отношение к «Исторической библиотеке» оставалось неизменным. Наиболее яркий представитель этого направления — К. Ваксмут, который называл Диодора компилятором, неспособным на творческий подход, а мысли введения к работе считал заимствованными. При этом заявление автора о наличии универсально-исторического взгляда, высказанного во введении, Ваксмут считал голословным и не подтверждённым самим текстом историка[14].
В это же время Диодора начали рассматривать как представителя исторической эпохи Цезаря и Августа со всеми особенностями восприятия мира в условиях образования Рима как мировой державы. Для этого времени появился значительный интерес к составлению справочников и исторических обзоров, так как требовалось понимание истории соседних народов в практических целях. Э. Шварц указывал, что Диодор не просто копировал тексты упоминаемых авторов, его описания унифицированы по языку и стилю написания, также заметно стремление описать греко-римскую историю синхронистично[15].
Многие исследователи продолжали относиться к «Исторической библиотеке» исключительно в критическом ключе и в XX веке. Их обобщённое мнение выразил Дж. Бьюри: ценность Диодора заключается лишь в сохранении цитат упомянутых им авторов и не более того[16]. Ещё более резко, с переходом на личности, выразился А. Д. Нок, назвав историка «маленьким человеком с претензиями»[17].
Принципиально новый этап историографии в отношении Диодора возникает с 1930-х гг. — здесь следует отметить диссертацию М. Кунц, в которой анализируется общее введение и предисловия к главам. Доказано, что эти тексты писал сам автор, опираясь на концепции, распространённые в его время в историографии Эллады[18]. Окончательно новый взгляд формируется во второй половине 1950-х. Классический труд И. Пальма, сохраняющий научную ценность и сейчас, убедительно показывает филологическое единство «Исторической библиотеки», которая, таким образом, является самостоятельным произведением, а не компиляцией[19]. Того же мнения придерживался Р. Лакер, дополнительно указывая на взгляд Диодора на историю как на процесс объединения всего человечества, что соответствует мировосприятию времени Цезаря[20]. М. Паван считает идею универсальной истории, указанную историком во Введении, центральной темой всего многотомного труда. По его мнению, эта этико-философская концепция не заимствована Диодором у кого-либо, как считали некоторые историки, а является его собственным воззрением, хотя в основной идее и совпадающей с позициями Полибия и Посидония[21].
С 1990-х гг. в изучении литературного наследия Диодора стали активно применять не только традиционный аналитический метод, но и комплексный. Концепция была предложена К. Сэксом в работе «Диодор Сицилийский и первое столетие». Учёный отказывается от идеи тщательного выявления первоисточников «Исторической библиотеки», чем увлекались историки ранее, и вместо этого изучает личный взгляд Диодора на описываемый им исторический процесс. Сэкс особо отмечает отсутствие целостного взгляда на текст как основной недостаток классического источниковедения. Интересен главный вывод, весьма неожиданный: вероятно, что Диодор был в оппозиции развивающейся Римской Империи и являлся представителем «литературного сопротивления (literary resistance)»[22].
Диодор, в отличие от множества своих современников, не разделял проримскую позицию и, вероятно, отрицательно относился к римскому империализму. Однако гипотеза К. Сэкса о «литературном сопротивлении» Риму недостаточно обоснована (что признаёт и её автор): в текстах «Исторической библиотеки» Риму уделяется слишком мало внимания. Отношение Диодора к римлянам не отличается от отношения к другим описываемым этносам: у всех есть положительные и негативные качества. При этом историк не находит какого-либо исторического обоснования возвышения Рима в рамках своей концепции[9], и это некотрыми может быть воспринято как сопротивление римской политике.
В социальном плане, отмечает В. М. Строгецкий, Диодор был противником рабовладения. Этот вывод основан на особенностях описания как реальной жизни в различных социумах, так и в идеальных обществах, где провозглашено равенство и отсутствует частная собственность (утопия Эвгемера). Эмоциональное отношение автора к подаче соответствующего материала в «Исторической библиотеке» указывает на его отношение к рабству[23].
«История» Диодора сохранилась частично. Дошли до нашего времени полностью книги I—V и с XI по XX, а также фрагментарно книги IX и X. Последнее полное собрание исчезло, когда турки разграбили византийский Константинополь в 1453 году. Остальные книги известны по фрагментам, которые цитировали в своих трудах византийские авторы. Европа открыла для себя Диодора в середине XVI века, когда его книги (на языке оригинала) были напечатаны в Швейцарии.
Полный русский перевод сочинения Диодора Сицилийского был опубликован в 1774—1775 годах тиражом 300 экземпляров, причем в 1808 году 237 оставшиеся книги (не удалось продать)[24]. Сделанный в последней трети XX века перевод под редакцией Э. Д. Фролова опубликован небольшим тиражом (не указан в книге) лишь в 2021 г.
В Викитеке есть тексты по теме: «Диодор о смерти Филиппа II Македонского» |
Словари и энциклопедии | ||||
---|---|---|---|---|
|
Мифографы, излагавшие греческие мифы | |
---|---|
Классическая греческая мифография |
|
Эллинистическая мифография |
|
Псевдомифография |
|
Эвгемеризм и мифологические романы |
|
Византийская мифография |
|
Латинская мифография |
|
Для улучшения этой статьи желательно: |